Курильский вопрос: политические, исторические, юридические параметры

В памятной записке государственного департамента, переданной Японии и распространенной агентством Ассошиэйтед Пресс, говорилось: «По обдуманному мнению Соединенных Штатов, Япония не имеет права передавать суверенитет над территориями, от которых она отказалась по мирному договору… Сан-Францисский договор (который не предоставляет прав Советскому Союзу, поскольку он отказался его подписать), не определил суверенитета над территориями, от которых отказалась Япония, оставив этот вопрос, как было заявлено делегатом Соединенных Штатов в Сан-Франциско, на другое международное разрешение, помимо этого договора».

США открыто отступили от своей позиции, занятой в Ялте, указав, что «рассматривают так называемое Ялтинское соглашение просто как изложение общих целей тогдашними главами участвующих держав, а не как окончательное решение этих держав или какой-либо юридический результат в вопросе о передаче территорий». Далее отмечалось, что, по мнению США, «острова Эторофу и Кунасири (вместе с островами Хабомаи и Сикотан, которые являются частью Хоккайдо) всегда являлись частью собственно Японии и … должны быть признаны, как находящиеся под японским суверенитетом» [Тихвинский, c. 104-107].

Российские публицисты нередко задают вопрос, чем было продиктовано и было ли правильным решение руководства СССР не подписывать Сан-Францисский договор. В советское время, с его многочисленными табу в открытой печати, неучастие в Сан-Францисской конференции, где Китай представлял гоминдановский Тайвань, скупо объяснялось солидарностью с Пекином. Однако избранная тогда долгосрочная стратегия на Дальнем Востоке была мотивирована отнюдь не только и не столько идеологическим родством с коммунистическим Китаем, который и сам был склонен проводить прагматическую политику.

Революционный и победоносный Китай обладал колоссальной динамичностью и потенциалом. Отсюда – необходимость предупредить обращение воинствующего импульса этого демографического тотально мобилизованного гиганта против интересов Советского Союза, обезопасить протяженную советско-китайскую границу, исключить шансы США втянуть континентальный Китай в свою орбиту. А именно такие возможности анализировал в начале Второй мировой войны американский Совет по международным отношениям, предлагавший в случае резкого усиления СССР или гипотетического советско-германского модус вивенди в Евразии «подготовить на Дальнем Востоке противников советского режима (Китай, Япония)» [АВП РФ. Ф. 0512. Оп. 4. №213.П. 25. Л. 3-6].

Япония была практически сделана протекторатом США, оккупировавших Окинаву, что уже лишало СССР многих преимуществ державы-победительницы в регионе. Его геополитическое и военно-стратегическое положение на Дальнем Востоке и Тихом океане стало бы совсем уязвимым и крайне небезопасным при гипотетическом американо-китайском сотрудничестве. Не случайно Зб. Бжезинский полагал, что поиски Вашингтоном взаимопонимания с континентальным Китаем, продолжавшиеся вплоть до Корейской войны, должны были чрезвычайно обеспокоить Советский Союз. По мнению Бжезинского, Корейская война была просчитанным шагом Москвы, предназначенным закрепить устойчивое американо-китайское противостояние. То, что это удалось и у «США осталась лишь некая точка опоры – Тайвань, Бжезинский оценил как чистый выигрыш СССР на несколько десятилетий вперед» [Brzezinski].

Подписание советско-японской декларации, по опрометчивому замыслу Н. Хрущева, должно было удержать Японию от военного союза с США. Однако 19 января 1960 г. был заключен Договор о взаимном сотрудничестве и гарантиях безопасности между США и Японией, которым было закреплено бессрочное пребывание американских вооруженных сил на японской территории. Обстоятельства изменились, причем обстоятельства самого серьезного характера, меняющие военно-стратегическое и геополитическое положение СССР. А, как известно, договоры действуют пока сохраняются прежние обстоятельства – так называемый принцип rebus sic stantibus.

Уже 27 января 1960 г. советское правительство направило Японии памятную записку об изменении обстоятельств, в которых СССР подписывал Декларацию 1956 г.: «Советское правительство шло навстречу пожеланиям Японии, учитывало национальные интересы японского государства и миролюбивые намерения, выражавшиеся в то время японским правительством в ходе советско-японских переговоров. Но Советское правительство, учитывая, что новый военный договор, подписанный правительством Японии, направлен против Советского Союза, как и против Китайской Народной Республики, не может содействовать тому, чтобы передачей указанных островов Японии была бы расширена территория, используемая иностранными войсками. Ввиду этого Советское правительство считает необходимым заявить, что только при условии вывода всех иностранных войск с территории Японии и подписания мирного договора между СССР и Японией острова Хабомаи и Сикотан будут переданы Японии, как это было предусмотрено Совместной декларацией СССР и Японии от 19 октября 1956 г.» [Из памятной записки…]. В этом и нескольких последующих меморандумах Москва заявляла, что вся ответственность возлагается на Японию, которая заключила договор с США и полностью изменила обстоятельства.

Когда сегодня приводятся аргументы в пользу строгого выполнения Декларации 1956 г., почему-то игнорируется основополагающая логика последовательно вытекающих одно из другого обязательств. Все пункты декларации являются перечислением строго последовательных шагов, создающих совершенно определенные обстоятельства. И каждая статья фактически является протоколом о намерениях, выполнение которого зависит от создаваемых предыдущим шагом необходимых условий. Более всего это относится к статье 9 о передаче двух островов, которая увязана со всеми остальными по принципу rebus sic stantibus – «пока сохраняются те же обстоятельства».

Мнение. Точка зрения 26 февраля 2019