Россия в новых геополитических реальностях
.
Обеим целям служит чеченский конфликт после того, как он из обыкновенного уголовного мятежа превращен в инструмент мирового проекта, только часть которого отражает устремления радикального нетрадиционного ислама и его террористических центров. Исламский экспансионистский импульс всегда имел неисламского дирижера, направлявшего его по нужным геополитическим линиям.
Все это не ново. Британскую шхуну Виксен в 1835 году застигали у берегов Кавказа, где она выгружала оружие для черкесов. Аналогии можно найти и в 50-е годы. Нетрудно ожидать в регионе попытку реконструировать пакт СЕНТО – Организацию Центрального договора под модным названием вроде «пакта стабильности». Вспомним, что начинался он с Багдадского пакта. Эта конфигурация призвана связать в единую цепь стратегические точки на линии: Средиземноморье – Малая Азия — Персидский залив – Пакистан, что возможно только с Ираком и Кувейтом – Месопотамией, вожделенным призом, к которому Британия стремилась в Первой мировой войне (соглашение Сайкса-Пико), и куда она за столетие многократно входила с войсками и базами. Ирак – современный Карфаген Персидского залива должен был быть разрушен! Только тогда «четвертый Рим» овладеет огромным евразийским эллипсом.
Заклинания об окончании «холодной войны» на этом фоне вызывают скепсис. Ее интерпретация — чистый продукт идеологии. Серьезная западная историография уже признает искаженность восприятия этого периода, указывая на волнообразные колебания интерпретаций как в русле антисоветизма, так и антиамериканизма. Наконец, появилось и признание ранее скрываемой «британской» версии, в которой холодная война имела одной из задач растворение Германии, которую вместе с антигерманским импульсом «бережно» передали британцы Америке, научив ее своему классическому видению европейского миропорядка.[2]
Однако рискнем вообще опрокинуть постановку вопроса о «холодной войне» как об анахронизме и подвергнем сомнению саму парадигму мышления, в которой этот период представляется невиданным и более ужасным, чем ранее известные.
Международные отношения ХХ века, включая сегодняшнюю эру демократии, отличаются от «имперского» прошлого двумя лишь основными чертами – невиданной идеологизацией и неаристократической грубостью. Новое также и в чаяниях «демоса», слепо уверенного в своей мнимой «кратии», хотя за спиной охлоса судьбами мира вершит олигархия. Социальная психология отражает жажду идеальной модели, веры в прогресс и хилиастический мир. Человечество, забывшее о мире с Богом и о своей греховности, ожидает горизонтального мира между людьми и государствами и, не находя этого, ищет «жертву отпущения», чтобы снять с себя ответственность за грехи мира. Поскольку в качестве цели внешней политики и международной дипломатии уже давно выставляются не национальные интересы, а «счастие человечества», «вечный мир», «демократия», соперник становится врагом человечества. Сущность проблем и противоречий международных отношений периода «холодной войны» повторяла геополитические константы и историко-культурные тяготения прошлого.
В эпоху соперничества третьесословной liberte и пролетарского egalite американские президенты и генсеки, воспитанные не на Моцарте, а на вестерне и на «Шурике», одинаково далеки от этики князя Меттерниха и князя Горчакова, и вместо «la Russie se recueille» показывают «кузькину мать» и стиль Рэмбо. Ни Корейская война, ни вторжение США на Кубу, ни ввод советских войск в Венгрию и Чехословакию по сути не явили ничего нового в международных отношениях, но сопровождались невиданным отождествлением интересов с морально-этическими канонами универсума, что делало соперника врагом света и исчадием ада. В качестве цели внешней политики оба детища философии прогресса выставляют не национальные интересы, а «счастие человечества», «демократию» или «пролетарский интернационализм», как учили тождественные по философии вильсонианство и «ленинские принципы внешней политики». В итоге преемственные геополитические устремления рассматриваются в ХХ веке в манихейской дихотомии борьбы добра и зла.
Подобная «теологизация» собственного исторического проекта явно продолжена нынешним «единственно верным, потому что всесильным» либеральным учением. Глобальное сверхобщество, проповедуемое марксизмом, затем либерализмом, становится подобно идее метафизического «Рима» «translatio imperii», переходящей то с Запада на Восток, то обратно с Востока на Запад. Сходство даже в в обличении изгоев в духе хрущевского агитпропа 60-х годов: «По мере того как история уверенной поступью движется к торжеству рынка и демократии, некоторые страны остаются на обочине этой столбовой дороги».[3] Приходится опять нарушать политкорректность и указать на продолжение не только всех констант многовекового соперничества за выходы к морю и источники сырья, но именно тех черт «холодной войны», что делали ее похожей на религиозные войны.
Проявляется это в возврате к до-вестфальскому правовому сознанию и подрыву суверенитета и классического международного права.
* * *
Начиная с Вестфальского мира 1648 года, положившего конец войнам между протестантами и католиками, то есть войнам «по идеологическим мотивам», источником международной правосубъектности всегда было само понятие государства, а не система ценностей или тип государственного устройства. Идея «суверенитета народа» является основополагающим постулатом Просвещения и западноевропейской либеральной демократии. Международное публичное право зиждится именно на принципе абсолютной суверенности государства-нации и суверенитет не может быть первого и второго сорта в зависимости от «цивилизованности».
Устав ООН в Главе I «Цели и принципы» не отдает предпочтения ни одной религиозно-философской или общественно-политической системе и вообще не упоминает слово «демократия»
В архиве 18 февраля 2004
Похожие статьи:
- Глава XIII. "Священная атлантическая империя" на пороге Третьего Тысячелетия: новый «передел» мира.
- Демократия, либерализм и права человека
- Новая книга Джона Локленда "Пародия на правосудие. Гаагский трибунал против Слободана Милошевича"
- Международная конференция «Ялта 1945: прошлое, настоящее, будущее»
- Эволюция режима Путина. Внутренний круг и внешние преграды.
- Часть I
- Истоки поведения России
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.